1613.17092022 Всем добрый вечер…. Сегодня я ушел в воспоминания. Вспомнил далекий 1986 год когда я впервые попал сюда, на Мраморный континент. Я прожил здесь больше 30 лет. 36 — если быть точным. И теперь даже не могу представить свою жизнь без Мраморного континента. А ведь было время когда времени и не было вовсе. всё ведь когда начиналось с нуля. Точка отсчета. Что для меня было точкой отсчета?

Мы все люди, эмоциональные существа. Есть переживания — есть жизнь. Нет переживаний — считай что мы умерли. Жизнь такая не течет, капает… кап  кап… Для меня течение жизни началось с того самого момента когда я в иллюминатор увидел Гудзон. С него начинается Мраморный континент. Не с Мэна, нет, с Гудзона. Это графство в котором королева — Малки Женни. Ни одно событие на континенте не обходится без Женни. И как она всё успевает?

Оно бесшумно рассекало облачную пелену.
Вскоре под крылом самолёта о чём то поёт зелёное море тайги. Шутка. Зарябил океан барашками волн. Ну так считается, что это барашки. А по-моему – овечки.
Это Атлантика. Сбылось. Я улетал на Мраморный континент. Это больше чем Америка.
В ресторане мы заказали по салату, шашлык из осетрины, кстати, Муська не ест осетрину, сколько не предлагали. Заказали мы и лососевую икру и конечно алкоголь. Как без него.
Я предпочёл бокал сухого вина. Хотя мне по душе больше сладкие вина и мартини.
А вот Брюс заказал литровую бутыль своего возлюбленного  «абсолюта».
Он не верил, что я не люблю водки.
Ну не люблю я её!!! – это крик отчаяния.  Сосед мой Виктор тоже не верит. Он дальше Италии и Аргентины не летал. Вот чудак человек!
Я рассчитываю ещё в Австралию слетать, коралловый риф посмотреть. Там мечта!!!

Поезд подземки пересёк перекинутый через Ист Ривер мост, приближаясь к столице графства Гудзона – Манхеттену.
Я очумело таращился на примкнутые, сомкнутые сдвинутые, сжатые друг к другу стеклянные кубы небоскрёбов делового центра, грандиозных в своём монументальном величии и по сути олицетворяющих Мраморный континент. Это были его главные храмы, цитадель жрецов большого Американского Бакса – главного идола.

Я подписал бланки иммиграционных форм, ответил на уточняющие вопросы, на вопрос бланка – а не резидент ли вы? Честно ответил – да, я резидент, за что получил 88 баллов за чувство юмора и был немедленно  сфотографирован, дактилоскапирован и обнадёжившись положительным результатом будущей бюрократической волокиты, вышел на знаменитый Бродвей. Это была длинная, ничем не привлекательная улочка с односторонним движением.

Я шёл по Манхэттену, едва волочив ноги от усталости и голода. Мне ещё предстояло смешаться с бодрой толпой иммигрантов, оторвавшись от вероятной слежки спецслужб графства. Я, конечно, никакой слежки не видел, но если она была возможна, значит, это могло быть, — так учили нас в спецшколах НКВД, — всегда предполагать наихудший вариант и страховаться на три круга вокруг.
Благодаря этому Пронин ни разу не попал под колпак спецслужб вражеских стран.
Шёл по Манхеттену, очарованный его ослепительными витринами, громадами зданий, густо теснившихся на пятачке и устремлённых в далёкую небесную высь.

Шёл мимо бесчисленных баров, пиццерий, кафешек, таверн, забегаловок, ресторанчиков и лавок, мимо магазинчиков забитых всеми товарами мира. Меня окружали запахи жареной кукурузы, орехов, горячих сосисек и шашлыков с осетриной.

Я ликовал – я на мраморном континенте. Где-то здесь проходил Алессандро Макитонский из Азтаро  в далёких 60-х годах со своими фалангами катушек, наемниками из штата Кентукки.
Я шёл, поминутно ощупывая в кармане пальто бумажник, который могли спереть в любую секунду. Я был бдителен, ибо я был чекист из железной когорты Дзержинского.
Восторги восторгами, а зевать тут не следовало. Столица Гудзона имела свой портал в котором размещались сайты всех удовольствий Вселенной.
Невозможно даже представить чего тут не было!
Гудзон со дня своего основания принадлежал метким и крупным гангстерам и матёрым львицам типа Малки Женни, а потому зевать тут можно было, лишь прикрыв рот холодной рукой.
Следовало соблюдать равновесие между лирическим настроем души и холодной бдительностью рассудка. Бдеть и ещё раз – бдеть!

Оглушённый и беспомощно очарованный пёстрой суетой и гомоном восточного города с его нескончаемыми автомобильными гудками, бесчисленными уличными торговцами, заклинателями змей, пальмами, парящими  в поднебесье орлами над минаретами мечетей…

таким я был 36 лет назад…