№ записи 224.210813    Прильнув к тримплексам, Иго Чэ увидел лысых людей в затасканных чалмах, с карабинами наперевес.
— Душманы! – обрадовался сержант Чэ и дрыгнул от радости ногой. Пятка угодила механику в темечко и тот отключился.  — вперед, сволочь, вперед… но механик притворился спящим. ….    Предыдущие хроники приключений Иго Ланса здесь 

 Маршрутная карта Всемирной Истории здесь Снами легче путешествовать!

ВОСТОЧНЫЙ АЛЬМАНАХ ИЛИ ПО ПУСТЫНЯМ ЧИН-ГАНА
Из дневников сержанта 1989 год

Римейк дневников студии «Бостон Перденешенел»
Из ненапечатанного:
Поймай волну вдохновения!
Бренч? УЕССС!!!   Бренч.doc (не кликать и не вскрывать как банку из под консеровов тупым перочинным ножиком)
Индианаполисиздат?  УЕССС!!!   Индианаполисиздат.doc (не кликать!!!)
Такую раскрученную тему хотят застолбить в своем стойле многие именитые студии Золотого каньона!!!
Пегас в стойле  бьёт опытом… прямо по лбу литератора
…
Между тем, наступил 1989 год. Встречал его Иго Чэ на базе  в горах. Через месяц его полк получил новый секретный приказ.
1989 год   Приключения набирали силу, пахло овсом и непридуманными лишениями вдали от родины.

Драматические кадры из 1989 года.
АФГАНИСТАН.  ТУРКЕСТАН.  ЮЖНОЕ МОРЕ

И мотало нас от Туркестанской границы до самого Южного моря…
Сухов.

1989 год.

Стараясь не рассмеяться, Чэ закрыл клин затвора, тихонько опустил дуло горизонтально земле и нажал правую кнопку пульта.
Механик проснулся, когда над его головой что-то грохнуло.
Проглотив что-то, он радостно рассмеялся – жив, командир!
А затем, не забыв про панику, запаниковал. Да так что включил массу и стал заводить вручную танк.
Услышав рёв дизелей, перепуганные душманы кинулись врассыпную, увёртываясь от очередей, которыми щедрый сержант угощал потомков басмачей и янычар из танкового пулемёта.
Они стали хватать свои брошенные кинжалы, противотанковые ружья, миномёты, гранатомёты, противотанковые гранаты, мины и противотанковые гаубицы.
Танк от такой огневой мощи попятился назад и нечаянно кого-то раздавил.
Включив привод и расстопорив червячную пару, сержант развернул башню и быстро опустил ствол орудия, чтобы посмотреть на нерасторопную жертву.
Она была не одна.
Некоторые ещё дергались.
Это те, кто не успел убежать за 800 метров.
Иго Чэ непроизвольно, скорее по привычке, щёлкнул тумблером стабилизатора, а левая рука привычно используя навыки учебки, нажала на левую кнопку электроспуска.
Поглядывая в тримплекс, он поворачивал шкалу, производя в уме корректировку на скорость ветра, смену климата и посылал короткие очереди вдогонку.
Зрелище не для слабонервных. Тела душманов еще корчились в пыли и Чэ кинул  нехотя гранату.   Когда дым рассеялся, сержант нажал на гашетку танкового пулемета.   минут через 20 все стихло, патроны закончились  и Чэ зевнул.
Впереди была многодневная погоня за ушедшей далеко вперёд колонной.
Хорошо, что Гарринча был при нём. Повторяю – при нём, -нём –нём… как слышно приём!

УОРЛД СОККЕР № 329 представляет рубрику «По пустыням Чин-Гана»
Пенсильвания 19 марта 1989 года Редактор Лондон Ливерпульевич
Переводчик – Прохазка (австрийский верноподданный)
Кстати, появился Ясабуро Дзянь Си. Он возглавляет пул каскадёров.

Из несгоревших в засаде дневников танкиста.
Пахло жареным и чем-то ещё. Наверно засадой. Последние следы верблюда по которым ползли наши танки затерялись в барханах.

Двое суток спустя, мы вновь попали в засаду.
Опытный Гарринча, который вел танк по накатанному следу, привёл танк в пещеру…
К сожалению, он догадался об этом раньше меня и теперь не знал, кого ему больше боятся – этих абреков или командира.
Правда, он знал меня уже больше года, знал мой тяжёлый, но беспощадный характер, знал мою непоколебимость с которой я караю предателей, трусов, паникёров.
Он благоразумно забился в расщелину, решив переждать кровавые события.
На скалы упали сумерки.
Я отогнал танк на самую выгодную позицию – в угол и теперь ощетинившись, решил не сдаваться этим шакалам.
.. Шел пятый час боя. Я отстрелял коробку короткими с паузами очередями.
Два абрека уже померли, а остальные забрасывали танк гранатами и доставали гранатомётами. Гусеницы давно сползли, а бронь аж кипела местами от волдырей…
Наступил рассвет.
Наверно, последнего дня моей, до обидного короткой,  жизни.
Я зевнул и распечатал вторую коробку с пулемётной лентой.
Но было поздно – абреки успели попрятаться в расщелинах гор и теперь окрестности ощетинились клыками, дулами и другими страшилками.
Я решил идти на прорыв.
«Вперёд, вперёд!» — скомандовал я по рации механику.
Но в ответ в тишине угасающего утра услышал храп.
Сержант снова схватил досыльник и так дослал по макушке механика, что досыльник сломался. «Ржавый был» — подумал по русски Иго.
Механик что-то пробурчал во сне и перевернулся на другой бок.
Тогда сержант достал тягу…
В этот момент танк содрогнулся ещё от одного прямого попадания.
И в этот момент почувствовал, как за шиворот закапала броня. Стало невыносимо тепло.
— «горим» — сообразил Чэ моментально и открыл люк.
Абреки заметили это движение, в танк  полетели гранаты.
Некоторые рвались совсем рядом. Чэ развернул башню так, чтобы защищаться люком как щитом.  Поднатужившись, он вытащил пулемёт из гнезда и левой рукой стал посылать короткие очереди в оживившихся душманов.
Уложив ещё троих. Сержант Чэ нырнул в танк, проверяя, что он мог забыть.
Не мог он даже люльки оставить этим абрекам.
Он набил за пазуху самое ценное – банки с кашей.
Война войной, а есть хочется всё равно.

Из дневников которые успели не сгореть 18 февраля 1988 года…

20 февраля 1988 года.
«Сейчас взорвутся баки» — успел подумать он – пламя уже рвалось из всех щелей.
Чэ схватил пулемётную ленту, обмотался ею. Затем достал ещё одну ленту и тоже обмотался. В карманы засунул несколько плиток шоколада, спички, сахар, муку, зажигалку, пивную открывалку, десятка два гранат, верёвку, наручники, гаечные ключи.
Подумал, что ещё?
А, ну-да. Сало, скотч, журнал «Плейбой», чай, кофе, горилку, пять фляжек, термос, сушёный урюк, семечки, ключи, кошелёк с валютой. Что ещё? Бинокль, запасные шорты, сапёрную лопатку, ночной горшок, нож, вилку, ложку, хлеб, тарелки, немного ветоши, зубочистку, зубную щётку, сонцезащитные очки, крем от ожогов, противомоскитную сетку, спрей от комаров, запасные носки. Кажется всё, а может и нет, но некогда – сейчас рванёт, слабо не покажется, захвачу противогаз, гантелю и парашют, а вдруг и парашют пригодится?  Нет, а вдруг!?  — всё надо уложить в вещмешок…Парашют не влез – запихну в шорты и надену на себя.   Некогда осмотреться в тесной кабине, обдумать, посидеть, на посошок – сейчас может рвануть – огонь лизал снаряды – а это не шутка.
Кажется, всё взял. Нет ещё расчёска и…надо вылезти наружу и сделать контрольный спуск. Боже, эти контрольные спуски – они будут даже по ночам мне сниться!!!
Время от времени я высовывался, чтобы дать короткую очередь в сторону абреков.
Это я и называл контрольным спуском – чтобы вы ничего такого не подумали.
Когда в очередной раз я высунулся наружу, то почувствовал, как внутри рвануло и так рвануло, что моё тело вылетело со скоростью запоздалой мухи далеко вверх.
Ветер свистел в ушах – вот это да! Меня охватил дикий восторг. Я почувствовал как сотни осколков – всё что осталось от танка дырявят пространство – некоторые осколки продырявили моё тело, но, слава Богу, незначительно броня танкового люка спасла меня,
Я ведь летел на нём.
Всё, теперь пора дергать яйцо, то есть кольцо! – подумал я и распустив запасные шорты, вытащил парашют, нацепив лямки на плечи. Дёрнув за кольцо, меня рвануло вверх, затем ветер утих и меня потащило по песку, а затем вновь рвануло вверх.
Так я и летел, то падая, то вновь поднимаясь от ветра, надувающего парашют.
Всё, копздец! – подумал механик и это была его последняя мысль.
Сержанта Чэ в очередной раз стукнуло и протащив ещё немножко, бросило в ложбину.
Зарывшись наполовину в песок, сержант решил немного отдышаться.
А затем изучив обстановку из бинокля, побежал в сторону тайги.
Правда тайги не было видно – кругом была пустыня.
А километров в 3-х позади та самая каменистая гряда в которой у него была засада.
Часов 30 он бежал, непрерывно меняя направления и окапываясь. То есть оглядываясь.
Наконец стемнело и он решил окопаться.
Ручей, кустики, хорошо. Это здесь.
…На третий день у сержанта закончилась каша, шоколад, мука. Чай, кофе, остались только сухари, пиво, вобла.
А ещё через два дня оставались только крошки от сухарей и последняя фляжка воды.
Сержант бежал, а в ушах звучали надоедливым рефреном слова:
«Пустыня, пустыня – хоть пива глоток, пустыня, пустыня – хоть мяса кусок»…
Через месяц сержант Чэ снова сопровождал колонну. Его танк «Гроза пустынь» был экипирован по последнему слову техники.

21 марта 1988 года – эта дата запечатлеется в жизни сержанта как раскалённый кусок лавы. Отряд попал в засаду.
Это был пылающий ад.
Чурбаны успели окопаться и теперь вели огонь из всех видов стрелкового оружия.
Иго Чэ высунул из бархана голову и закричал, отплёвываясь от песка, на узбекском:

20 апреля 1988 года  Вечер.
«Ну и к чему братья это самоубийство, а?
В этот момент снаряд гранатомёта попал в его шлемофон.
Он бы умер как герой, как незабвенный Кейси Фрэзер год назад.
Но Чэ мгновением раньше успел скинуть его.
Поняв, что из кружения не выйти, Иго Чэ решил «Умру, а врагу ничего не оставлю!».
Он выбил эти слова на камне и запитал их своей кровью, навсегда оставив памятник Славы.
После этого, он вставил в ПКТ ленту и сделав из песка бруствер, стал распечатывать консервы.
В последней фляжке ещё плескался спирт и Чэ выпил его за погибшего безымянного товарища, у которого перед смертью оторвало шрапнелью палец ноги.
Чэ решил сохранить этот палец и спрятал его в пустую фляжку. Закусил спирт огурцом.
Достал из трёхлитровой банки последний. Осколком разбило банку.
«Вовремя!» — подумал сержант, захрустев огурцом. Попался солёный.
«Эх, пивка бы!»
С этими словами сержант танковых войск достал из другого кармана плавленый сырок к пиву.
Не выглядывая из раздолбанного бруствера, он нажал пальцем гашетку пулемёта, сделав очередной контрольный спуск, продолжая трапезу.
Кругом рвались миномётные мины. Сало с лепёшками и сушеный урюк, разложенные на комбезе чувствовали себя некомфортно и был присыпаны песком.
Жить оставалось не более часа.
События с марта 1988 года до июня 1991 года освещены в дневниках не менее подробно…  Сколько раз сержанта спасал Случай или его врождённое умение выходить сухим из воды?

События 1988-1991 годов

Три года пропущены,  так как дневники танкиста попали в засаду, были обстреляна из миномёта и сожжены душманами.
Но мы верим, что Иго Ланцелот сохранит светлую голову и поведает нам мемуары о той боевой поре его молодой загорелой в степях и возмужалой славы.

продолжение следует  часть 4  На пути к бессмертной славе