1662.22.03.2023 а мы продолжаем мемуарные хроники Новой Волны. О Создателе мифов Всемирной истории галактики. Молодые годы Ка Ша Лотта. Здесь. А ниже продолжение.

Ка Ша Лотта надо читать, пока сердце молодо, а разум чист.

История создания хроник королевского портала начинается так:

Писсаро многозначительно улыбнулся и осторожно перелистал страницы, словно поглаживая старинный шелк.

Дама в белом неспешно повернулась ко мне. На ее губах дрожала легкая, робкая улыбка. Белые, будто мраморные, зрачки глядели в никуда. Я сглотнул. Она была слепа.

Я был не в силах отвести взгляд от лица фарфоровой куклы с бесцветными глазами – таких грустных глаз мне еще не доводилось видеть.

Я увидел ее едва уловимую улыбку. Ее слова были как хрупкое прозрачное стекло; казалось, оборви я ее на полуфразе, они бы разбились.

Улыбаясь, она склоняла голову и теребила пальцами кольцо с сапфирами.

Я смотрел на ее легкие руки, сложенные на коленях, на точеную фигуру, угадываемую под складками одежды, на рельеф ее плеч, прозрачную бледность шеи и разрез губ, к которым так хотелось прикоснуться. Прежде мне никогда не доводилось так близко разглядывать женщину, не опасаясь встретиться с нею взглядом.

– На что ты смотришь? – спросила она не без ехидства.

Племянница Писсаро протянула ко мне руку, пытаясь изучить меня на ощупь. Стараясь помочь ей, я тоже протянул ей руку. Что-то подсказало мне, чего она от меня хочет, и я провел ее ладонью по своему лицу. Прикосновение ее руки было уверенным, но нежным. Пальцы женщины скользнули по моим щекам и скулам. Я замер, едва дыша.

Исследуя мои черты, Трейси улыбалась и слегка шевелила губами, еле слышно что-то шепча. Затем прикоснулась ко лбу, волосам и векам. Ее указательный и безымянный пальцы медленно очертили рисунок моих губ. От нее пахло корицей. Я сглотнул, чувствуя, как стремительно учащается пульс, и благодаря провидение, что вокруг нет посторонних глаз: меня так бросило в жар, что от моего лица можно было бы прикурить на расстоянии ладони.

В тот туманный и дождливый вечер Трейси Манерс похитила мое сердце, дыхание и сон. Под покровом колдовского сумрака Атенея ее пальцы начертали на моем лице проклятие, которое преследовало меня долгие годы.

Никогда никому не верь, особенно тем, перед кем преклоняешься. Они-то и всадят нож тебе в спину.

Последние слова Трейси произнесла с твердостью, проверенной годами потаенной боли и страданий.

    Я вглядывался в ее фарфоровые глаза (они не плакали и не лгали), внимая тому, что понять в то время был не в состоянии. Трейси описывала людей и события, которых никогда не видела собственными глазами, в таких подробностях, что ей позавидовал бы художник фламандской школы, с особым тщанием выписывающий каждую деталь. Она говорила на языке рельефа отзвуков, цвета голосов, ритма шагов.

Открытый всему новому, мсье Рокфор купил ее лишь потому, что его заинтересовало название.

 Хроники королевского портала Ка Ша Лотт — прочитал он на суперобложке. Далее текст выспренний и старомодный, с немецкой тяжеловесностью гласил, что перед читателем – будущее европейской литературы, первое произведение автора, обладающего выдающимся, блистательным талантом, не имеющим себе равных среди ныне живущих. Между тем следовавшее далее краткое изложение сюжета содержало прозрачный намек на то, что повествование не лишено некой скандальности и даже порочности, а это в глазах мсье Рокфора, который, помимо классиков, превыше всего ценил криминальные и альковные истории, было несомненным плюсом.

           Стрекочет камера. Дубль. Двойной дубль, — объявляет Эмми Стюарт, партнерша режиссера Гарви. Дама имеет преимущество перед режиссером – у неё длинные стройные ноги. Её рост 1,89.

   Так мьсе Рокфора сыграет Франциско Писсаро. А роль юного Дэнни достанется Лотту.  КА Ша Лотт несомненно был гением.

      Начало как обычно – король Ютландии высаживается на Мраморный континент. Он родом с этих мест. Местечко Липецк где дымит НЛМК. Но его здесь не было десятки лет, поэтому по нему соскучились, а зря.

     Иго Ланс принадлежит к той самой категории людей которая хороша вдали. Да, тогда он кумир. Но вблизи он невыносим. Полное отсутствие чувства юмора самый прощаемый порок. За ним скрывается надоедливость и непомерное тщеславие.

Впрочем когда Ланс стал королем то все пороки мгновенно стали его достоинствами. Впрочем сам Ланс называет эти качества пороками славы.

     Кони и его спутники – актеры студии обступили короля Ютландии полукольцом. Все хотели видеть героя галактики. Давно, больше 20 лет, назад майор Иго Ланс исчез. На его поиски снарядили лучших детективов Мраморного континента.

      Кто-то его видел в тайге близ Амура, кто-то его видел в Калифорнии. В 1999 году он открыл детективное агентство в Сан-Франшизо и снова исчез. В таком режиме текли годы, десятки лет. И только сейчас мир узнал об удивительной судьбе Ланса. Моего двоюродного брата.

        Король прибыл на землю обетованную с пышной свитой. Артилерристы и танцовщицы, акробаты и шуты. Телохранители и алебардисты, они охраняли своего короля, они развлекали своего короля, они обожали своего короля.

Первой к королю Эллады, как называют Ютландию миры галактики, приблизилась леди Кэролайн. Однажды она засветилась в студии и сразу стала жутко популярной. Возмутительно популярной.

      И не потому, что она так любит папайю, вовсе нет. Она леди и походка и манеры и осанка – всё это выглядит достойно – Нелли Морган, так звали её когда-то. В прошлой жизни. Все мы были кем-то в прошлой жизни. Не важно. Важно кем мы стали сейчас.

Она была одета как королева. На высоких каблуках, грация королевы, вся в белом. Накидка шелка и парчи в цветах граната и лазури небес, до самой земли.

— я ведь говорил – одень костюм – ворчал вчера режиссер Кони. Встреча тоже вписывалась в интерьер сюжета.

       Кэролайн грациозно подала руку королю для поцелуя. Ланс поморщился. Этикет огромной как галактический ракетодром бетонной площадки  не позволял ему применить королевский статус. Как король будет целовать руку светской дамы? Но Ланс всегда действовал решительно, иначе он не стал бы королем.

      Только что он взял руку леди в свою руку и тут же сдернул рывком белую перчатку дамы.

— О боже!  — простонали десятки статистов – что он делает?

А король видит волосатую руку.

— Фу! – с возмущением произносит король, отбрасывая руку от себя. Леди реагирует на действие короля в высшей степени возмутительно – она ему подмигивает,  при этом на миг показывает лукавый язычок.

     Так леди не поступают! Протокол действий нарушен. Лоб сценариста вспотел, но режиссер невозмутим. Он отлично знает нестандартность мышления короля, протокола не для него. Он просто не вписывается в ритуал сценария.

Незаурядный ум формирует незаурядную личность – Ланс привык, чтобы все сценарии писались под него.

— Боб! – Ты? – и король обнимает леди. Все в шоке. Кроме Кони Айленда. Чтобы работать с такими мастерами розыгрышей как Бобби Неудачник, надо обладать невозмутимостью иезуита.

Это карается законом, но не всегда строго!    — пошутил Токи Аден. Эта шутка облетела весь Мраморный континент и стала крылатой фразой континента.

Дама со следами утомленной красоты давно догадывалась, что жизнь её вступила в пору тотальной ненужности и он, глядя на неё, чувствовал себя древним, как первородный грех

За плечами видится большая жизнь, с безумствами, изменами, невозможности друг без друга.

…и переглядываясь, усмехаются. Ни намека что однажды …спать обнимутся вдвоем,  а один уснет навеки.

Какими странными путями, однако, ходит бродит по свету счастье.

Мсье Рокфор, ветеран литературных ристалищ, гордившийся богатой коллекцией писем с автографами буквально всех парижских издателей, мгновенно возвращавших ему бесчисленные рукописи в стихах и прозе, которыми он их забрасывал,

осознал, что его глаза наполнены слезами зависти и восхищения.

– Ни один из прочитанных мною прежде романов не был таким интригующим, захватывающим и обольстительным, как этот, – продолжила свой рассказ Трейси. – До тех пор чтение было для меня обязанностью, своего рода данью, которую, неизвестно за что, надо платить учителям и наставникам. Я не умела получать удовольствие от текста, от открытий, происходящих в душе, от свободного полета воображения, от красоты и загадочности вымысла и языка. Все это мне открыла книга Ка Ша Лотта.

—    Ты когда-нибудь целовался?

 Я не смог ничего ответить: у меня сбилось от предчувствия мгновенного как ожог счастья дыхание.

– Впрочем, ты еще слишком юн. Но ощущение то же самое: первая искра, о которой не забудешь никогда. Мир мрачен, Дэнни, а чудеса в нем скорее исключение. Тот роман доказал мне, что начертанное слово может сделать мое существование более наполненным, словно бы вернуть утраченное зрение. Так получилось, что книга, которая ни для кого ничего не значила, перевернула мою жизнь.

И именно в тот миг я буквально лишился разума, сдавшись на милость этой загадочной особы и не имея ни сил, ни желания сопротивляться ее чарам. Я страстно хотел, чтобы она никогда не замолкала, мечтая навсегда остаться в плену ее голоса и боясь, что вот-вот появится Писсаро и нарушит хрупкую неповторимость момента, принадлежавшего мне одному.

      Стрекочет камера. Дубль. Двойной дубль, — объявляет Эмми Стюарт, партнерша режиссера Гарви. Дама имеет преимущество перед режиссером – у неё длинные стройные ноги. Её рост 1,89.

     Бобби Старр будет с тобой в тесной связке, он теперь твой партнер – говорит Лансу Кони после дружеских объятий. Они же покинули первую арену действия и передвигаются с максимально возможной скоростью в сторону Золотого каньона.

Именно в Золотом каньоне Сатаронто проходит большинство боевых и азартных эпизодов Студии.

Мы говорим о жизни студии, если кто ещё не понял, а она умещается в бесконечных съемках.

Первый эпизод действия – Сан Боевик.

У обитателей злачных районов Сан-Боевика нервная систем еще с детства разлохмачена, как бахрома скатерти.

     Бобби Старр — мастер передвигать точку сборки, меняя конфигурацию энергетической структуры своего физического тела. Он легко меняет пол, чем ввергает в смущение и трепет большинство наблюдателей и статистов по жизни.

Они, Бобби и Ланс, несколько лет после этих событий были вместе. Искатели приключений они побывали во множестве земель королевств измерений. Они отвергали дивно-офисный вариант освоения жизни в принципе

Лучше износится чем заржаветь.             Диванно-офисный обыватель

Из мемуаров Ка Ша Лотта.

Трейси медленно кивнула, пытаясь отыскать меня своей улыбкой.

Женщины обладают безошибочным чутьем и сразу распознают мужчину, который в них до смерти влюблен.

В детстве одно время, может быть, из-за того, что меня всегда окружали книги и книготорговцы, я хотел стать писателем и прожить жизнь, похожую на мелодраму. Побудительным мотивом к выбору литературной карьеры, если не считать волшебной легкости, с которой человек взирает на жизнь с высоты своих пяти лет, стало чудо мастерства и филигранности, выставленное в витрине магазина письменных принадлежностей на улице Ансельмо Трейси, что за зданием канцелярии военного коменданта.

  Предмет моего восхищения – черная авторучка, изукрашенная причудливыми узорами, – венчал витрину, словно драгоценный камень корону. Эта ручка, великолепная сама по себе, была к тому же воплощением барочного бреда из золота и серебра, а ее бесконечные грани сверкали, словно Александрийский маяк. Я наивно верил, что все написанное той ручкой может дойти куда угодно, вплоть до той непостижимой дали, куда, по словам отца, навсегда ушла моя мать.

        Не прикасайтесь к идолам, их позолота останется у вас на пальцах.   Бодлер

– я оплеуха, и щека, я рана и удар хлыстом, рука, раздробленная катом и я же катова рука. Мне к людям больше не вернуться, я – сердца своего вампир, глядящий с хохотом на мир и сам бессильный улыбнуться.    (Шарль Бодлер «Цветы зла»)

На самом деле мои сказки не учат ничему.     Л. Кэрролл

Со временем я отказался от идеи с письмом маме: практичнее будет начать с шедевра. За отсутствием ручки отец подарил мне карандаш марки «Стэдлер», номер два, которым я выводил каракули в своей тетради. Сюжет моей повести вращался вокруг некой загадочной ручки, случайно напоминавшей ту самую, из магазина. Она была заколдована.

     Точнее, в нее вселилась неприкаянная душа писателя, бывшего ее хозяина, который умер от голода и холода. Попав в руки одного начинающего литератора, она стала воплощать на бумаге последнее произведение прежнего владельца, которое он не завершил при жизни. Уже не помню, как возник этот замысел, могу лишь сказать, что больше никогда ничего подобного мне в голову не приходило.

Попытки облечь этот замысел в слова завершились полным крахом. Отсутствие воображения вылилось в чахлый синтаксис, а полет моих метафор напоминал объявления о лечебных ваннах для ног, из тех, что расклеивают на трамвайных остановках. Я винил карандаш и жаждал обрести ручку, которая превратит меня в настоящего мастера. Отец следил за моими жалкими успехами со смешанным чувством гордости и обеспокоенности.

– Как продвигается работа над романом, Ка Ша?

– Не знаю. Думаю, будь у меня та ручка, все получалось бы совсем по-другому.

Он ждал меня со своим обычным выражением лица – смесью отчаяния и надежды.

Я вырос с убеждением, что неспешное течение послевоенного времени, весь этот мир безмолвия, нищеты и затаенной злобы так же естествен, как вода, льющаяся из крана, и что немая тоска, которая сочилась из стен израненного города, и есть проявление его подлинной души. Вот она, одна из коварных ловушек детства, – не обязательно что-то понимать, чтобы это чувствовать. И когда разум обретает способность осознавать происходящее, рана в сердце уже слишком глубока.

Мы доели с хлебом суп, сваренный из обрезков, под навязчивое бормотание радиосериалов, которое сочилось сквозь окна, распахнутые на церковную площадь.

Стрекочет камера. Дубль. Двойной дубль. Что это значит? Игра теней. В мемуарах Автора прячется тень старого мастера перевоплощений — Раммона Адена, — поясняет Эмми Стюарт, партнерша режиссера Гарви. Дама имеет преимущество перед режиссером – у неё длинные стройные ноги. Её рост 1,89.

     Раммон Аден был круче Бобби Старра. Если Старр был когда-то неудачником, то Раммон был практикующим магом.

Сколько было выпущено фильмов об этом маге и сколько их ещё не выпущено?

Всё оправдано! Кто так виртуозно менял конфигурации своих настроек? Свое тело маг мог превратить во что угодно. Весь мир трепетал при демонстрации возможностей человека.

Но сейчас ареной действия стал Сан-Боевик.

     Это территория галактики, каменистый кусок Мраморного континента, заселенная странными сутями. Здесь каждый мог с рождения, не обучаясь, , делать тоже самое что и Раммон Аден.

Впервые мастер почувствовал легкую растерянность. То преимущество которое он заработал годами тренировок было обнулено и никто даже не заметил этого.

     Мастер своего дела меня поймет. В течение всей жизни нивелировать своё искусство, знать свою уникальность и в несколько мгновений осознать, что здесь, в этом крае галактики, этим искусством обладает каждый, от младенца до старика.

     Режиссер показал сценаристу этот кусок в сценарии. Он даже обвел его черным фломастером. Дважды Мауро, дважды.

— отсними и выбери из двух лучшее. Не мне тебя учить Кони. Ради того шока в котором пребывал Раммон, я напишу хоть десять раз. И сними лицо мага крупным планом. Мне нужна эмоция. Заставь его плакать. Заставь его рыдать!

Пробей его каменное сердце кирпичом острием кинжала.

Он удалился в свою комнату, унося с собой свою молчаливую боль.

    Вернувшись в столовую, я погасил свет и сел в старое отцовское кресло. Шторы подрагивали, колеблемые дыханием улицы. Спать не хотелось, не хотелось даже делать попытку заснуть.

    Я подошел к открытому балкону и выглянул на улицу, привлеченный мерцанием фонарей. В темном пятне тени на мостовой угадывалась неподвижная фигура. Нервно подрагивавший янтарный огонек сигареты отражался в его глазах. Он был одет в темное, одна рука – в кармане пиджака, в другой – зажата сигарета, окутывавшая легким облачком дыма контур его лица. Он молча смотрел на меня, и фонарь, светивший ему в спину, не позволял мне разглядеть его.

    Время от времени незнакомец неторопливо затягивался, неотрывно глядя мне в глаза. Когда соборный колокол пробил полночь, он легонько кивнул мне; я догадался, что он улыбается, хотя и не мог этого видеть.

     Я хотел ответить на его приветствие, но почему-то не мог пошевелиться. Он развернулся и пошел прочь, прихрамывая. Я едва ли придал бы значение появлению незнакомца в любой другой день. Когда его фигура скрылась в ночной дымке, я почувствовал, что у меня перехватило дыхание, а на лбу выступил холодный пот. Точно такая же сцена была описана в «Сторона Ветров».

   Главный герой романа каждый вечер выходил на балкон, и из полумрака на него смотрел неизвестный, затягиваясь сигаретой. Его лицо всегда оставалось в тени, и лишь глаза мерцали, словно угольки. Человек стоял, засунув одну руку в карман черного пиджака, а затем удалялся, прихрамывая. Тот, кого я только что видел, мог быть обычным полуночником, человеком без имени и лица. В романе Ка Ша Лотта этим незнакомцем был дьявол.

Стекла рассеивали свет, золотистый благодаря частичкам воды и пыли, висевшим в воздухе. Где-то вздыхало фортепьяно, томительно обнажая нервные ноты. Бернарда пролагала путь, раздвигая заросли, орудуя грубыми руками портового грузчика, словно мачете.

    Трейси, облаченная в невесомые одежды из ярко-голубой турецкой тафты, объект моих смутных желаний, играла на фортепьяно в потоке рассеянного света, бившего сквозь круглое окно.

Она играла плохо, сбиваясь на каждой второй ноте, но для меня звуки сливались в божественной гармонии, а сама она – ее неуловимое подрагивание губ, легкий наклон головы, прямая спина – казалась небесным видением.

Мой голос, поначалу несколько напряженный, постепенно становился раскованнее, и вскоре я забыл, что читаю вслух, вновь захваченный повествованием, обнаруживая в тексте каденции и ритмы, сменявшие друг друга, словно музыкальные мотивы, распутывая загадки звуков и пауз, на которые в первый раз не обратил внимания.

  Новые детали, осколки образов и видений проступали сквозь строки подобно эскизу здания, набросанному под разными углами зрения. Я не умолкал в течение часа и прочел пять глав, когда услышал неумолимый бой многочисленных настенных часов, раздававшийся по всей квартире и напомнивший мне, что уже поздно. Закрыв книгу, я посмотрел на Манерс. Она не моргая смотрела на меня широко распахнутыми ставнями ресниц глазами и безмятежно улыбалась.

Стрекочет камера. Дубль. Двойной дубль, — объявляет Эмми Стюарт, партнерша режиссера Гарви. Дама имеет преимущество перед режиссером – у неё длинные стройные ноги. Её рост 1,89.

— Он будет играть самого себя, а для постельных сцен мы пригласили леди Кэролан. Ка Ша Лотт её просто обожает.

Появление леди Кэролайн в моей жизни сделало меня взрослым. Я поставил жирную точку и стало готовится к публикации Всемирной Истории мифоизданий Галактики. Процесс оказался длительным. Только в 2017 году их увидел мир. Вселенная будто озарилась солнечным светом  идаже самому последнему маразматику стало понятно – наш мир  не безнадежен. Как его любят показывать голливудские режиссеры. Мраморный континент бросил вызов Голливуду. Киностудии Золотого Каньона стали столбить новую территорию Мифоизданий.

Но это другая история. История моего успеха. И она продолжается.

Из мемуаров Ка Ша Лотта.

Бренд этой статьи — постер № 153 История создания хроник королевского портала Информация о постере в реестре  Последний постер в этом реестре постеров. Его первоначальная цена 750 рублей.