1362.05062021  Проект Небес представляет — Всемирную историю Галактики в мифах. Том 1 в  77 главах .  Хроники Небес.  Пролог и первая глава Хроник Небес — Как все начиналось     —   здесь.  

Вы уже прочитали  последние главы  Всемирной истории галактики?

Х. Н. глава 291 Мифы Иго Ланса Липецкого

Х. Н. глава 292 Как начинались мифы о Лансе

Х. Н. глава 293 Пустыни Чин Гана

Х. Н. глава 294 Из сгоревших дневников сержанта

А далее:

Х. Н. глава 295 Выжить любой ценой

21 марта 1989 года – эта дата запечатлеется в памяти сержанта Батона, как раскалённый кусок лавы. Отряд попал в засаду.
Это был пылающий ад.
Чурбаны успели окопаться и теперь вели огонь из всех видов стрелкового оружия.
Иго Чэ высунул из бархана голову и закричал, отплёвываясь от песка, на узбекском: Хочу арбуз! Хочу красотку!

Чурбаны притихли, пораженные невиданной картиной — прямо на поле боя появилась красотка которая несла в руках арбузные нарезки. После этого случая чурбаны очень зауважали бека Чэ.

20 апреля 1989 года  Вечер.
«Ну и к чему, братья, это самоубийство, а?

Фраза так и осталась не законченной, так как в этот момент снаряд гранатомёта попал в его шлемофон.
Он бы умер как герой, как незабвенный Кейси Фрэзер год назад.
Но Чэ мгновением раньше успел скинуть его.
Поняв, что из кружения не выйти, Иго Чэ решил «Умру, а врагу ничего не оставлю!».
Он выбил эти слова на камне и запитал их своей кровью, навсегда оставив памятник Славы.
После этого, он вставил в ПКТ ленту и сделав из песка бруствер, стал по сержантской привычке распечатывать консервы.
В последней фляжке ещё плескался спирт и Чэ двумя глотками выпил его за погибшего безымянного товарища, у которого перед смертью оторвало шрапнелью безымянный палец ноги.
Чэ решил сохранить этот палец на память и спрятал его в пустую фляжку (он до сих пор стоит у него на тумбочке, у изголовья кровати. Этот палец стал причиной глюков и провалов в памяти.

Закусил спирт огурцом.Только он успел тремя пальцами достать из трёхлитровой банки последний, как осколком разбило банку.
«Вовремя!» — подумал сержант, захрустев огурцом. Попался солёный.
«Эх, пивка бы!»
С этими словами сержант танковых войск достал из другого кармана плавленый сырок к пиву.
Не выглядывая из раздолбанного бруствера, он лежа на спине, нажал пальцем ноги гашетку пулемёта, сделав очередной контрольный спуск, продолжая трапезу.
Кругом рвались миномётные мины. Сало с лепёшками и сушеный урюк, разложенные на комбезе чувствовали себя некомфортно, так как были присыпаны песком.
Жить оставалось не более часа. Эх-ма.

События с марта 1989 года до июня 1991 года освещены в дневниках не менее подробно…  Сколько раз сержанта спасал Случай или его врождённое умение выходить сухим из воды?

События 1989-1991 годов

Два года лишений и борьбы. Непрерывно нарабатывалась боевая слава героя.

События к сожалению пропущены,  так как дневники танкиста попали в очередную засаду, были обстреляны из миномёта и сожжены душманами.
Но мы верим, что Иго Ланс Липецкий, он же Батон, он же Чэ и он же Ланцелот (это звание ему досталось по наследству, в  марте 1997-го года) сохранит светлую голову и поведает нам мемуары о той боевой поре его молодой загорелой в степях и возмужалой славы.

В Афгане душманы называли его уважительно — Индиго Джан. Так же называл его и механик, у которого на лбу выросла большая шишка от ударов досыльника. Даже танковый шлем не спасал, хотя в принципе мог уберечь от атомного взрыва.

1991 год   ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

12.06.1991 г.   Третий поход в пустыню Чиуахуа был не менее драматический, чем первые два…

Корабль пустыни упрямо плёлся на Восток. Пустыня Чиуахуа давно осталась позади.
Мы даже не знаем где мы – Китай? Афганистан? Пакистан?  Или это Монголия?
Шестой месяц год странствий по пустыням – 29 бойцов – таков его отряд его карибов. А ля карибов. Знали бы карибы!
И мотало нас от Чёрного моря до самого Тихого океана !!! — проскользнула фраза Сухова.

Его спокойный голос за кадром продолжает:

Группа подобралась неплохая, способные ребята, с характером. Солдаты несли провиант, снаряжение, вели верблюдов, растянувшись узкой ниткой посреди раскалённого пекла.
Проводник Гарринча из местного племени Гарибов указал на горизонт,
—    буря, начальник, совсем плохо, зарываться надо…
Н-да, плохо, унесёт  кораблей пустынь. Надо зарываться в песок.
— Сейчас или потом? — озабоченно вопрошал Индиго-Джан.  То бишь сержант.
— Сейчас, сейчас, — говорил, уже орудуя совком, Гарринча, сын славного племени Гарибов.
— отряд, — зычно начал сержант и закашлялся от песка, уже летевшего по ветру — следуй моему примеру, — просипел он и его бицепсы напряглись, распрягая вспотевшую котомку от лямок, сапёрную лопатку от муляжа, грязи и заманчивых взоров мулаток.
Не прошло и получаса как отряд уже был в песке лишь соломинки для дыхания да следы кораблей пустыни, загримированные под коврики напоминали пытливому взгляду что-то о чём он не забыл.
Сержанту взгрустнулось. Он вспомнил среднюю школу, уроки литературы, Пушкина, на память всплыли бессмертные строки:

Ты — лепесток души моей прекрасной трепещешь на ветру! Что ищешь ты в краю далеком, что кинул ты в саду родном…
Дальнейшие слова и мысли растворились в последних пузырьках воздуха, которые он всасывал в себя через трубочку… Между тем сила ветра нарастала — это было ощутимо — особенно если учесть что бурный порыв буквально поднимал в воздух армады песка. Волосы поднялись дыбом — ураган сносил верхние пласты песка и теперь

Иго Джан предпринимал попытки через сапёрную лопатку зарыться глубже, на его счастье он успел привязать себя ремнём к каким-то корням, найденным на глубине метров двух, он отметил в гуле стихии и вопли несчастных уносимых в обозримое пространство неба…
— Н-да, непредвиденные потери, — подумал с сожалением сержант. От роты осталось меньше батальона, даже взвода не наберётся. Сам он болтался как червяк на леске, удерживаемый пряжкою ремня да сапёрной лопаткой.
Прошло три часа, хотелось кушать, желудок сводило от усилий и холода от того, что теперь он не скоро встретится с мулаткой в номере на 24 этаже небоскрёба отеля на окраине Буэнос-Айреса.
Стемнело, порывы ветра стали стихать и когда его измученное перегаром и непогодой тело в очередной раз швырнуло о песок то оно наконец затихло и перевело дыхание.

Стояла глубокая ночь.
Блестели крупные звёзды. холодало. Медленно он достал цигарку, зажевал конец  и не почувствовав кайфа, сплюнул. Кто-то  негромко выругался добродушным  матом и вытер лысину.
— Жив, бродяга, — с облегчением подумал сержант и включив подсветку ручных часов, настроил меню на список взвода.
— Иванов! — раздался в ночи его командирский голос.  — Нету.
— Петров! —     — Уснул.
— Гарринча.   — Выпал в осадок.
— Джабраил!  Так, нет Джабраила….
Перекличка показала, что из 29 бойцов осталось только трое. Утренняя перекличка нашла ещё 22.
Ещё одного бойца подобрали в пустыне, в шести часах перехода. Его пришлось привязать к уцелевшему верблюду — буря перебила ему лодыжки и он громко кричал от боли, требуя чтобы его пристрелили. Но Индиго-Джан не привык разбрасываться своими солдатами.
Сержант ещё раз пересчитал бойцов – 26.
К вечеру их было 25. Один отстал и его пришлось пристрелить.

Потери были существенны — более 400 кг инвентаря, влаги, съестных и боевых припасов тащили на себе и столько же на верблюде уцелевшие, измученные люди. К концу дня опытный Гарринча определил по кактусам, что впереди земля, пусть  красная, пусть неплодородная, пусть сухая и потресканная, как шпалы,  земля, пусть не чернозём.
Лагерь разбили на земле, там же разожгли костёр, на мангалах пожарили шашлыки из жареных тушканов и змей, запивали вином и водкой из бурдюков, заедали салатом  из кактусов и колючек. Соорудили навес для верблюда, окружили защитной изгородью,  по периметру сержант приказал прокопать ров, глубиной в три метра — сытые бойцы  бойко орудовали сапёрными лопатками — это было не лишне, вокруг было множество змей и других ископаемых. Но не было воды, чтобы залить ров, умыться, искупаться, почистить зубы и попить. Но это пустыня, приходилось терпеть.
Сержант, учитывая, что они находятся на враждебной территории, приказал соорудить сторожевые вышки из небольшой рощицы деревьев. На вышках установили пулемёты, прожектора. К прожекторам подвели электричество, к пулемётам – патроны.
Небольшая переносная электростанция, питаемая от аккумуляторов и света звезд, давала вполне видимый свет.
Сержант Чэ расставил часовых, прибил гвоздями к столбу в центре небольшой площадки расписание боевых дежурств и устав караульной службы.
Он не поленился заминировать подступы к командирскому убежищу, в котором разместились наиболее важные объекты укреплённого пункта – электрощитовая, пункт переносной связи, пульт слежения за наземными и воздушными объектами в радиусе до 100 км., оружейный арсенал и пункт отдыха из 4 крохотных комнатушек.
Спал он неприхотливо – надувной матрац, извлечённый из походного рюкзака, да походный мини бар, в котором уцелело полдюжины бутылок.
Выбрав Мартини 0.75 л. он решил, что на этот вечер ему вполне хватит. Зубами выдернул пробку,
Налил в фужер. Половину. Ополоснул. Вылил в фляжку – он экономил каждый глоток воды.
Включил радиолу, открыл ноутбук и стал записывать события прошедших дней, попивая мартини.
До утра оставалось четыре часа.
Уснул он под утро, проверив боевые посты и приказав проводить плановые мероприятия, как-то:
Физическая подготовка, стрельба и т. д.

Установив ответственных лиц, сам сержант исчез в своем бунгало.
Чтоб появится к вечеру. Проверить и отдать новые распоряжения.
Разослав разведчиков, сержант провел совещание с Гарринчей, после чего отправился в тренажёрный зал, позаниматься с блинами, сделать на матах стойку и побросать мяч в баскетбольную сетку.
Размявшись, о вызвал к себе разведчиков и перегруппировав силы послал их на строительные работы. Гарринче поручил поваренные работы.

Х. Н. глава 296 армейские будни