1345.3.04,2021   Идеи Энтони Хаккарта (человек за кадром) Мне не нужна религия, мне нужна идея. Идеи это искры из которых появилось пламя Истории, — сказал Хаккарт однажды и это стало хитом его собственного стиля.

Дон Алонсо де Туран, самый влиятельна личность галактики, и в этом преуспел. Он использовал собственную смерть чтобы добиться своего. Секрет тайны. Кто был его противником? Кто одержал над ним верх? Его сын?

Эта мысль пришла к нему в виде обольстительной девушки. Она хотела его, она добивалась его. Поверив ей, он открылся бы ей. Она добилась бы своего. Но он знал что она всего лишь проекция.

Но какая обольстительная проекция! Большинство поддаются слабости и во сне мастурбируют. Но есть и такие кто сознательно переводят это состояние в иную плоскость. Таким был и сценарист Энтони Хаккарт. Он знал секрет творческого успеха.

&&&

Энтони знакомится с разными людьми, Когда он гуляет по улицам Баздада, подобно переодетому шейху. На узких улочках ночного города он попадает в разные истории. Потом он превращает их сюжеты своих фильмов. Так появилась история про Анаис Нин. История как яркая иллюстрация высших проявлений эгоизма.

Анаис Нин называли женщиной с тысячью лиц. Биограф Анаис Нин – Ноэль Райли Фич писала о ней так:

«…ни одна женщина не оставила такого обширного протокола внутреннего мира творческой личности.

Анаис Нин написала сборник эротических рассказов «Дельта Венеры» и ещё кучу произведений. Она накидывала их с ходу — вот что значит одаренный человек. Ей говорили лишь имя — и она с ходу создавала фразу. Например, ей говорили — анна Семенович. И Анаис тут же, без задержки отвечала:  Впереди её ждут испытания, но она остаётся девушкой с нежным сердцем и буйством форм.

Если кто-то хотел остроумничать то Анаис мгновенно реагировала. Я сам слышал как кто-то из толпы сказал:  Оцените кайф момента – к вам я задом иду…На что Анаис серьёзно отвечала: —   может давайте в этом убедимся?

Большая часть эротики была написана на голодный желудок. Голод был полезен для стимуляции воображения.

Чем сильнее чувство голода, тем сильнее желания, дикие, навязчивые…как это бывает у заключенных. Поэтому у нас были идеальные условия, чтобы расцвёл цветок эротизма.

Секс, чувственность, поэзия – это тот воздух, которым мы дышали., язык, на котором мы объяснялись. При помощи эротики мы пошли, скорее, по дороге святости, чем беспутства.

Скромники описывают оргии, фригидные женщины рассказывают об яростном удовлетворении. Она расцвела в 60-70-е гг. …»

Анаис Нин читала лекции о пользе духовного эксгибиционизма.

Анаис Нин в своих романах глубоко исследовала женскую сексуальность.

Энтони делает свои выводы. Он исследует все проявления жизни. Какие выводы кажутся ему самыми важными? Что определяет жизнь человека по мнению Энтони? Что хочет передать Энтони в своих фильмах? Наверно что-то очень важное, если так отчаянно борется за идеалы, если находится в поиске идей оживляющих горизонты Вселенной новыми смыслоценностями.

***Если человек справился со своими порочными желаниями – это важнее всего на свете.

***Лицемерие – весьма изысканная и разрушительная форма лжи. Обнаружить её непросто.

***Умеренное лицемерие – можно назвать гибкостью в поведении или чувством такта.

***Улыбка без повода, медовые речи – вот признаки, по которым можно обнаружить лицемерие.

Красотки и мулатки. Новая глава всемирной истории. Энтони Хаккарт знал секрет  с помощью которого имел успех у обольстительниц. Его добивались, его хотели.

Рядом с Энтони всегда была она. Юлия. Молодая, без комплексов. Задорная и веселая. Она разгуливала по комнатам то в рубашке, то в коротком платье, не скрывающем полноватых бедер,  но всегда без трусиков.

Она одевала туфли на высоких каблуках. Даже когда она садилась на стул она была чертовски сексуальна. Она была неотразима. Можете себе представить какие красотки посещали Энтони во сне.

Там Юлия являлась к нему обнаженной, принимая самые разные позы. Ни гравитация ни тесное белье не сдерживали её темперамента. И он знал чего она хочет.

Он желал её страстно, не нет, она не такая. Наяву она была другой, чем во сне.Она без прически, без макияжа. Ей надо сделать маникюр, потом педикюр. Да я сам тебе сделаю педикюр. Каждого пальчика. Овладеть грубо? Фу!  Он что, негр какой?

Интрига была в том, что он не хотел во сне, он хотел наяву. Точнее — хотел, но держался. Если начать — потом не остановится. А ему нужна его сексуальная энергия. Он должен разбудить от сна свою кундалини, чтобы она пахнула на него жаром. от он, источник энергии.

Теперь осталось сублимировать её из  сексуальной в творческую. То есть перевести из нижних чакр в верхние. Это уже дело техники.

Энтони увлечен Анаис. Она увлечена им не меньше. Пылкая любовь приводит к тому что Анаис пишет большую книгу посвящая её Энтони. С первых строк книга захватила его внимание — теперь он должен прочесть её всю.

Анаис Нин

Авантюрист

Жил на свете некий венгерский авантюрист. Он был изумительно хорош собой, неотразимо обаятелен, обладал выдающимся актерским даром, культурой, аристократическими манерами, знал много языков. Вдобавок ко всему был форменный гений по части интриг, умению выпутываться из труднейших обстоятельств и проникновения из одной страны в другую.

Передвижения его были оформлены в грандиозном стиле: полтора десятка чемоданов с моднейшими костюмами, два огромных пса. Его аристократический вид дал ему право на прозвище Барон. Барона можно было встретить в самых фешенебельных ресторанах, на водах, на скачках, на морских курортах, на экскурсии к пирамидам Египта или в путешествии по пустыням Африки. Везде он притягивал к себе женское внимание. Как всякий разносторонний актер, легко переходил от одной роли к другой и всегда с успехом: он был самым элегантным танцором на балах, самым остроумным собеседником за обеденным столом, самым утонченным декадентом при встречах тет-а-тет. Он мог управлять парусами, скакать верхом, вести автомобиль. Любой город был ему знаком, словно прожил там всю жизнь. В свете он знал всех и всем был необходим. Когда он испытывал нужду в деньгах, то женился на богатой женщине, обирал ее и перебирался в другую страну. В большинстве случаев брошенные жены не возмущались и не обращались в полицию. Счастье тех нескольких недель или месяцев, которые они провели с ним как его жены, перевешивало потрясение от утраты денег. Они понимали, что хотя бы на время им выпала радость ощутить себя летящей на могучих крыльях, парить над головами посредственностей. Он поднимал их в такую высь, кружил с ними среди таких очарований, что и в его исчезновении было для них что-то от этого высокого кружения. Это казалось почти естественным — разве может кто-то последовать за этим могучим орлом на такую непостижимую высоту.

&

Наш неуловимый авантюрист резвился на свободе, прыгая с одной золотой ветви на другую, пока не попал в капкан, который зовется любовью. Произошло это в Перу, когда в одном театре он встретился с бразильской танцовщицей Анитой. Глаза у Аниты были удлиненной формы и закрывались совсем не так, как у других женщин: веки смыкались лениво и медленно, словно у тигра, леопарда или пумы, а глаза как бы сбегались к носу, и взгляд делался косящим и похотливым. Так смотрит украдкой женщина, делающая вид, будто она и знать не знает, что там происходит с ее телом. Все это придавало Аните необычайно сладострастный вид, и Барон среагировал немедленно.

Он двинулся за кулисы и застал Аниту одевающейся среди груды цветов и сидящих вокруг нее поклонников. К их вящему восторгу, она губным карандашом подкрашивала свои тайные прелести, не позволяя совершенно обалдевшим мужчинам ни одного жеста по направлению к вожделенному сокровищу.

При виде незнакомого человека танцовщица всего лишь подняла голову и улыбнулась Барону. Одной ногой она опиралась на низенький туалетный столик, знаменитое бразильское платье было задрано кверху, рука в драгоценных камнях вновь принялась за работу, а сама Анита весело посмеивалась над мужчинами.

Между ног у нее расцветало некое подобие гигантского оранжерейного цветка, окруженного густыми, с черным блеском волосами. Такого зрелища Барону еще не приходилось видеть. Она тщательно красила нижние губки, с такой же непринужденностью, с какой другие трогают помадой рот, и эти губы вскоре превратились в кроваво-красную камелию, в раскрытом зеве которой можно было увидеть и крепкую, набухшую почку, и всю бледно-розовую нежную сердцевину цветка.

Читая строку за строкой Энтони всё больше распалялся. Он вдруг понял, что главного героя Анаис писала с него. Это же он, а Анита — она, Анаис. Такая же бессовестная и наглая, а значит низменная и неотразимая для такого чувственного мужчины как он. Ведь Бог создавая человека предусмотрел главное — человеческая  форма Его сознания будет обладать чувственностью, значит она будет всю жизнь бороться с искушениями. Человеческая форма Его сознания будет  уметь ценить и наслаждаться всеми оттенками красоты. А значит стремиться создавать эту красоту. Поистине, Бог создал эту форму своего сознания в момент наивысшего вдохновения. Самая трудная работа сделана. Теперь эта форма сознания должна научиться главному — быть Творцом.

Для этого Вселенная обязана исполнять все прихоти человека. Все его желания. Всё, что только он может себе нафантазировать — всё сбудется. Не обязательно в одном воплощении. Бог этого не обещает. Ведь создавать воплощенные формы желаний не просто. Но для Бога невозможного нет.

И вот даже Юлия принимает образ Анаис в распаленном воображении Хаккарта.

Анаис Нин преследует его теперь везде. Воображение сжатой чувственности посильнее чувства голода физического тела. Это голод чувственный. Когда его  эго спит, чувственное начало Энтони сублимирует по утрам. Это замечает Юлия. На ней лишь веревочка, которую умники называют стрингами,  Но несмотря на это гармония форм Юлии его заводит. Он начинает её страстно целовать во все места. Она слабо защищается.
— милый, твои трусики намокли. Иди быстрее в спальню и пиши новую главу. О чем пишешь, дорогой? Как белые мыши съели черного негра? Как там его звали? Уж не ли Калач Кренди? Я мечтаю с ним переспать.
— Да ему за 60 уже. Он старый пердун.
— Надо же, ты меня разочаровал. Ты пишешь про его сексуальные приключения. как он трахнул королеву, а она оказалась его женой.
— во первых, это было в середине 90-х, 18 лет назад, а во вторых, нет, не  трахнул. Он же не знал, что это его жена, потому хранил ей верность. Она его испытывала.
— да такого в жизни не бывает.
— бывает! бывает!
Ещё вчера он был счастлив, будто нашел вонючую подкову, потерянную лошадью. А сегодня ему чего-то не хватает. Даже Юлии.

На полке стояла замершая жара.